Толковал и говорил и с приказчиком, и с мужиком, и мельником — и что, и как, и каковых урожаев можно ожидать, и на какой лад идет у них запашка, и по сколько хлеба продается, и что выбирают весной и осенью за умол муки, и как зовут каждого мужика, и кто с кем в родстве, и где купил корову, и чем
кормит свинью — словом, все.
Неточные совпадения
Он настаивал на том, что русский мужик есть
свинья и любит свинство, и, чтобы вывести его из свинства, нужна власть, а ее нет, нужна палка, а мы стали так либеральны, что заменили тысячелетнюю палку вдруг какими-то адвокатами и заключениями, при которых негодных вонючих мужиков
кормят хорошим супом и высчитывают им кубические футы воздуха.
Кормила Татьяна Марковна людей сытно, плотно, до отвала, щами, кашей, по праздникам пирогами и бараниной; в Рождество жарили гусей и
свиней; но нежностей в их столе и платье не допускала, а давала, в виде милости, остатки от своего стола то той, то другой женщине.
— Что ж, пришли подивиться, как антихрист людей мучает? На вот, гляди. Забрал людей, запер в клетку войско целое. Люди должны в поте лица хлеб есть, а он их запер; как
свиней,
кормит без работы, чтоб они озверели.
Каждый день, бывало, новую затею придумывал: то из лопуха суп варил, то лошадям хвосты стриг на картузы дворовым людям, то лен собирался крапивой заменить,
свиней кормить грибами…
— Ах, сестричка Анна Родивоновна: волка ноги
кормят. А что касаемо того, что мы испиваем малость, так ведь и
свинье бывает праздник. В кои-то годы Господь счастья послал… А вы, любезная сестричка, выпейте лучше с нами за конпанию стаканчик сладкой водочки. Все ваше горе как рукой снимет… Эй, Яша, сдействуй насчет мадеры!..
— Помилуйте, наша ли
свинья или ихняя! наша
свинья — чистая, хлебная, а ихняя — что! Стервятиной
свинью кормят, да еще требуют, чтоб она вкусом вышла! А ты сперва
свинью как следует
накорми, да потом уж с нее и спрашивай!
— Говорю я Быкову: «Тимофей Павлыч, а ведь ты
свиней кормишь лучше, чем работников». — «Так, говорит, и надо: жирный работник к чему мне? А
свинья для меня живёт, она — вся моя!»
— Мы пасеку держим и
свиней кормим.
Плата у нас за выбивку масла пустая, потому что много уж очень маслобоен, но жмых дорог в хозяйстве: им и лошадей
кормят и
свиней, да и люди его, по нужде, к муке подмешивают.
— А я опять так думаю, Михайло Петрович: ну, хорошо, никто не будет есть говядину, а куда же тогда скот денется? Зачем же я буду даром
кормить бычка или свинушку?.. Куда, например, денутся лишние петушки, которые ежели сверх числа? Ну, на быке еще можно и ездить, и землю пахать, а на петухе или на
свинье далеко не уедешь.
«Знать бы да ведать, — меж собой говорили они, — не сдавать бы в науку овражного найденыша!..
Кормить бы, поить его, окаянного, что
свинью на убой, до самых тех пор, как пришлось бы сдавать его в рекруты. Не ломался б над нами теперь, не нес бы высóко поганой головы своей. Отогрели змею за пазухой! А все бабы! Они в ту пору завыли невесть с чего…»
— Какое ругательство? Я тебе только говорю, наставляю… Помирился и в последний раз говорю, я ругаться не думаю… Стану я с тобой, с лешим, связываться после того, как ты на своего благодетеля жалобу подал! Да ну тебя к чёрту! И говорить с тобой не желаю! А ежели я тебя сейчас
свиньей нечаянно обозвал, так ты и есть
свинья… Вместо того, чтоб за благодетеля вечно бога молить, что он тебя десять лет
кормил да нотам выучил, ты жалобу глупую подаешь да разных чертей адвокатов подсылаешь.
Там его отогрели и обоих
накормили, как
свиней на убой.